22 января Благовещенский суд вынес решение о прекращении уголовного дела по заражению в детской областной больнице детей гепатитом С. После этого корреспондент Amur.life поговорил с родителями, чьи дети проходили по делу потерпевшими. Как они живут сейчас и как относятся к тому, что подсудимым удалось избежать наказания.

Екатерина Киселева, на момент заражения ее дочери было 4 года, сейчас девочке 10 лет:

«Лечение в отделении онкогематологии мы проходили в 2015 году. Тогда же и узнали о диагнозе гепатит С. Я думаю, что врачи узнали о гепатите раньше, чем я, потому что нам назначали препараты, которые назначали детям с этим подтвержденным диагнозом. Мне врач говорила, что у нас токсический гепатит. Потом нас перевели на лечение в Москву, и там мы узнали, что у нас гепатит С положительный.

Сразу была паника, истерика. У дочери была альвеолярная рабдомиосаркома забрюшинного пространства малого таза. Это не просто серьезное заболевание, а по группе очень высокого риска.

Когда нам поставили наш первый диагноз, я спросила у лечащего доктора, были ли такие дети? Она сказала: да. И когда я спросила, сколько из них выжили, она сказала, что никто. Вот представьте мое состояние! А потом еще узнала, что к этому заболеванию, еще и гепатит.

На сегодняшний день мы пролечили гепатит С интерфероновой терапией. До этого мы восстановились после химиотерапии. У дочери начали расти волосы, но как только мы пролечились интерферонами, начались проблемы. Мы закончили лечение в феврале 2018 года, и до сих пор у нас страдают волосы, страдает аппетит, перемены в настроении постоянные. Словами это не опишешь, это надо видеть. Мы химию прошли гораздо проще, чем лечение по гепатиту С…

Сейчас ПЦР по гепатиту у нас отрицательный, но диагноз нам не сняли, так как бывают рецидивы. Поэтому мы не снимаемся с учета. По основному заболеванию мы в ремиссии. На фоне ремиссии нам и разрешили получать лечение по гепатиту С.

Мое мнение по поводу решения суда? Во-первых, следствие было затянуто. Хотя я понимаю и правоохранительные органы, и Роспотребнадзор, ведь это очень большой объем – изучить все материалы, выявить всех потерпевших. Другой вопрос, когда суд уже обязал одну из подсудимых прийти до определенного момента и ознакомиться с материалами дела, она сама затягивала дело.

И сейчас прекращение дела за истечением срока давности – это, я считаю, кощунство какое-то. В таких делах, я считаю, вообще не должно быть срока давности.

Насколько я помню, мы были на собрании в АОДКБ в январе 2019 года, и перед этим представители Амурской области летали в Москву. И тогда Яровая (депутат Госдумы – Прим.ред.) на фоне этого предложила законопроект, чтобы срок давности по таким делам продлевался. Но получается столько лет прошло – 2 года – и толку никакого.

И в данный момент просто освободить их от ответственности – это показать этим примерном, что можно делать, что угодно. Все равно срок давности есть. Больница, кстати, никаких извинений родителям не принесла, там всё отрицают.

Мы живем в селе Зейского района. Из-за диагноза «гепатит» у ребенка возникают проблемы – ведь это уже не секрет. Проблемы на самом деле начались еще с садика, но теперь дочь уже осознанно понимает, что с ней никто не хочет дружить. Родители, видимо, боятся, что дети заразятся. Не все знают, как происходит заражение.

Ребенок приходит со слезами из школы и говорит: "Я единственная в классе, с кем никто не дружит". Вот представьте, как мы живем».

Антон Симаков, дочери на момент заражения было 4 года, сейчас ей 7 лет:

«Начнем с того, что решение законно. Это принципиальный момент. Можно поздравить подсудимых с тем, что они избежали ответственности.

Но я хочу отметить, что дело прекращено не по реабилитирующим основаниям. Они (подсудимые – Прим.ред.) отказались от вынесения оправдательного приговора. У них было право дальше настаивать, что они невиновны. Они от этого права отказались в пользу прекращения уголовного дела. То есть у нас есть все юридические основания по постановлению, вынесенному судом, подавать гражданские иски о взыскании морального вреда к этим людям, к больнице, к министерству здравоохранения в том числе.

Мы в гражданском процессе уже два года. Первые гражданские дела мы определили больнице по моральному страданию вреда детей. Мы изначально подавали на 15 миллионов, чтобы привлечь внимание к этому делу. Суд присудил 950 тысяч, мы их уже получили. Сейчас мы вышли с исками по моральному вреду, причиненному нам, родителям, – по 3 миллиона мне и супруге. То есть это дополнительная доказательная база, которая говорит в нашу пользу. Но, к сожалению, наказания они избежали.

По всей этой ситуации могу сказать только одно – дети в нашей стране беззащитны. Их можно с легкостью заразить и не получить наказание из-за истечения срока давности.

У нашего ребенка был острый лимфобластный лейкоз. Сейчас дочь в ремиссии.

Лечение по гепатиту С мы еще не прошли. Лечение – это вообще отдельная тема. Мы очень долго добивались, чтобы правительство Амурской области приняло программу лечения. Сначала дети лечились только с 18 лет препаратами прямого действия. Сейчас – до 12 лет. Нашему ребенку 7 лет. И до 12 лет нашему ребенку жить с гепатитом несколько лет, чтобы пройти лечение.

И эта программа действует до 2022 года. А дальше большой вопрос. В 2022 году нашему ребенку 12 лет еще не будет.

От лечения интерферонами мы отказались. От него выпадают волосы, повышается сахар, и все прочие побочные эффекты. Это то, что мы практически видим. А вообще, законодательно на уровне Всемирной организации здравоохранения препараты интерферонового ряда детям с онкологией запрещены. У нас был целый квест, чтобы к нашим детям не применяли интерфероновую терапию. Нам в прямом смысле пришлось объехать полстраны и подкрепиться бумажками, чтобы доказать, что этого делать нельзя. Мы ездили в Москву, Санкт-Петербург, получили бумаги из научных институтов, что этого делать нельзя.

У нас еще смежный диагноз вылез относительно гепатита – гепатит токсичный. И у нас на этом фоне вылезла энцефалопатия. То есть отмерла часть мозга у ребенка. Мы сейчас проходим активный курс реабилитации для того, чтобы вернуть его к нормальной жизни. У меня ребенок в 4 года был, как шестилетний, и потом пошел мощный регресс. И сейчас мы восстанавливаемся. Мы, условно говоря, должны были пойти в первый класс, а сейчас на домашнем обучении.

Сейчас мы живем в Санкт-Петербурге. Из-за ситуации с гепатитом год назад мы были вынуждены уехать из Амурской области».

Всего, по версии следствия, из-за халатного отношения к работе трех сотрудников из руководящего состава детской областной больницы, гепатитом С в лечебном учреждении заразили 169 детей.